В миротворческом поиске. Александр Гольц о том, могут ли в Карабахе помочь голубые каски ООН - «Мнения»

Алeксандр Гольц
журналист, политолог, шеф-редактор портала «Ежедневный журнал»

После того, как в Нагорном Карабахе было сорвано уже третье перемирие, многие заговорили о необходимости ввода миротворческих сил. Армянский лидер Никола Пашинян заявил, что это должны быть российские войска. Однако на это нет ни мандата ООН, ни СНГ, а без линии разграничения и добровольного желания обеих сторон это невозможно. Поспешные попытки «принуждения к миру» не раз оборачивались грандиозными политическими кризисами как на территории СНГ, так и в мировой истории. Военный аналитик Александр Гольц объясняет, почему миротворческие операции редко проводятся и еще реже оканчиваются успехом, и что мешает ООН принудить стороны к миру в Нагорном Карабахе прямо сейчас.

Очередное, третье по счету армяно-азербайджанское перемирие продержалось буквально несколько минут. Согласно договоренности, достигнутой в Вашингтоне при содействии США, огонь должен был быть прекращен 26 октября. Практически сразу после назначенного срока в Баку было объявлено, что армянская сторона нарушила перемирие.

Уже месяц в Нагорном Карабахе продолжается война между Арменией и Азербайджаном. Хотя ситуация на фронте складывается в целом в пользу Баку и поддерживающей его Турции, очевидно, что у Азербайджана недостаточно сил и ресурсов для «окончательного» решения карабахского вопроса. Иными словами, имеющегося превосходства в живой силе (даже несмотря на переброшенных из Сирии и Ливии боевиков) и технике (даже несмотря на турецкие ударные беспилотники) не хватает для решительного наступления. Если так, то существует высокая вероятность того, что боевые действия примут затяжной характер, воюющие стороны исчерпают свои явно не безграничные резервы и осознают, что не могут добиться своих целей военным путем.

Неслучайно уже сейчас Баку и Ереван в принципе соглашаются на непрямые переговоры. Первая «сессия» прошла в Москве с участием глав внешнеполитических ведомств России, Азербайджана и Армении. Она завершилась принятием договоренности о гуманитарном перемирии, которое, к сожалению, продолжалось лишь несколько часов. Попытка возобновить перемирие провалилась. Через некоторое время главы МИД Армении и Азербайджана Зограб Мнацаканян и Джейхун Байрамов побывали в Вашингтоне, где порознь провели переговоры с госсекретарем США Майком Помпео. Хоть американский президент и поспешил объявить о некоем «прогрессе на переговорах», новое соглашение о перемирии было сорвано и на сей раз.

23 октября: встреча министров иностранных дел Армении и Азербайджана с госсекретарем США Майком Помпео

Вполне закономерно, что в контексте возможного урегулирования стал подниматься и вопрос о миротворческой операции. Ожесточение сторон таково, что даже несмотря на искренние намерения остановить боевые действия, никакое перемирие не будет работать, если противоборствующие силы не будут разделены и режим прекращения огня не будет контролироваться нейтральными силами.

Показательно, что на словах ни Баку, ни Ереван не исключают возможности миротворческой операции. Так президент Азербайджана Ильхам Алиев заявил, что не выступает против ввода наблюдателей и миротворцев в Нагорный Карабах. При этом он считает, что с предложениями по составу, срокам и числу наблюдателей и миротворцев должна выступить Минская группа ОБСЕ. О «приемлемости» ввода миротворцев в регион карабахского конфликта заявил и премьер-министр Армении Никол Пашинян. Армянский лидер не скрывал, что считает предпочтительным ввод российских миротворцев. «Если уж говорить о компромиссах, тут тоже компромиссной версией может стать присутствие российских миротворцев. У РФ хорошие отношения и с Азербайджаном, и с Арменией. Очень важно считаться с мнениями других региональных стран, важно, чтобы конкретные миротворческие силы стабилизировали регион, а не наоборот», — заявил Пашинян в интервью «Интерфаксу».

О необходимости миротворческой операции говорят и близкие к власти люди в нашей стране. Решение о миротворческой миссии России в том или ином формате может быть принято в ближайшее время, считает, например, член Совета Федерации Игорь Морозов.

То, что миротворческая операция в Нагорном Карабахе необходима — очевидно. Однако возможна ли она при сложившихся обстоятельства? 70-летний опыт проведения таких операций не дает однозначного ответа. Идея военного миротворчества естественным образом выросла из идеи создания ООН — организации, которая одной из своих важнейших задач провозглашала мирное разрешение конфликтов и предотвращение войн. Неслучайно уже в 1948 году во время конфликта между Израилем и Палестиной был дан старт первой миротворческой операции, когда под флагом ООН был создан Орган по наблюдению за выполнением условий перемирия. Эта операция, кстати, продолжается по сей день. Всего же от имени ООН было проведено свыше 60 операций. Наиболее известные — операции для урегулирования конфликтов между Индией и Пакистаном, в Ливане, Йемене, Западной Новой Гвинее, Конго, Доминиканской Республике, на Кипре, в Анголе, на Гаити, в бывшей Югославии. В настоящее время осуществляется 16 операций, в которых задействовано свыше 100 тысяч военнослужащих, полицейских и гражданских специалистов.

При этом само понятие миротворчества отсутствует в Уставе ООН. Устанавливать его принципы пришлось, опираясь на другие формулировки этого основополагающего документа. Миротворческие операции делятся на две большие группы. Одни условно можно назвать классическими — или операциями по поддержанию мира. Они начинаются лишь после того, как противостоявшие друг другу стороны сами (что случается крайне редко) или под международным давлением подписывают некое соглашение. Вооруженным миротворцам из иностранных государств остается пусть иногда опасная, но в целом понятная задача: обеспечить выполнение этого соглашения, предотвратить нарушения и провокации. Эти операции обеспечиваются набором средств, предусмотренных VI главой Устава ООН: переговорами, посредничеством, установлением фактов, арбитражем, а также полувоенными или квазивоенными средствами: контролем за линией разделения и прекращением огня. Решение о миротворческой операции в таком случае принимается Совбезом ООН, а в мандате, который разрабатывается для миротворцев, четко прописываются их функции. К таким операциям относятся, например, миссия военных наблюдателей ООН в Индии и Пакистане или развертывание контингента сил ООН по поддержанию мира на Кипре. В таких операциях используются международные контингенты с легким вооружением, предназначенным исключительно для самозащиты на случай каких-то локальных инцидентов.

Однако к миротворческим относят и операции по принуждению к миру (peace enforcement). Подобные операции предполагают использование военной силы против стороны, чьи действия стали причиной кровопролития. В этом случае против «виновника» начинались боевые действия с применением авиации и тяжелой военной техники. При этом используются формулировки уже из главы VII Устава ООН, где речь о противодействии агрессии. И только после того, как «виновник» терпит военное поражение, он вынужден согласиться с теми условиями урегулирования, которые ему диктует коалиция победителей. Только тогда победители надевают голубые береты или голубые каски и превращаются в «классических» миротворцев. Именно по такому сценарию проходила операция НАТО в Югославии. Сначала — массированные бомбежки, поводом для которых были обвинения в адрес Белграда в организации геноцида косовских мусульман. Только потом, когда югославский лидер был вынужден согласиться с фактическим отказом от суверенитета над Косово, силы НАТО получили ооновский мандат на проведение миротворческой операции. Они обеспечили настолько, насколько могли, безопасность на территории Косово, включая и безопасность оставшихся там сербов.

Операции по принуждению к миру возможны только после того, как «виновник» терпит военное поражение

Конечно, миротворческие операции были обречены стать предметом противоборства великих держав, пытавшихся за их счет усилить собственное влияние в мире. Неслучайно в период первой холодной войны, до 1989 года, прошли всего 16 миротворческих операций. Ведь чтобы их провести, нужно было добиться консенсуса среди пяти постоянных членов Совбеза ООН, что в условиях постоянной советско-американской конфронтации было почти невозможно. Количество операций миротворцев резко возросло после развала СССР. При этом именно миротворческие операции после завершения холодной войны должны были продемонстрировать новый баланс сил, что порой приводило к серьезному противостоянию. Достаточно вспомнить, что и операция в Косово 1999 года едва не обернулась военным столкновением России и НАТО. Накануне высадки в Косово натовских сил, получивших миротворческий мандат, столичный аэродром был захвачен усиленной ротой российских десантников. Командующий силами НАТО в Европе американский генерал Уэсли Кларк приказал выбить русских. Положение спасла только выдержка британского командующего миротворческим контингентом Майка Джексона, который заявил, что не собирается начинать третью мировую войну.

С 1999 года НАТО руководит операцией по поддержанию мира в Косово, в соответствии с мандатом резолюции 1244 Совета Безопасности ООН

Особые подозрения на Западе вызывало в начале 1990-х российское миротворчество на постсоветском пространстве. Поначалу российское руководство хотело держаться как можно дальше от конфликтов в новых государствах СНГ. Над Ельциным и его министром иностранных дел Андреем Козыревым довлел неудачный советский опыт урегулирования межнациональных конфликтов. В последние годы существования СССР Москва пыталась использовать эти конфликты для того, чтобы гарантировать послушание республиканских начальников. Войска посылали с крайне неопределенным мандатом, возлагая всю ответственность за подобное «миротворчество» на военачальников. В этом причина кровавых событий, случившихся сначала в Тбилиси, а потом в Баку. Ельцин и его окружение отлично помнили, что подобное миротворчество всякий раз оборачивалось грандиозным политическим кризисом.

Однако вскоре бурные события в бывших советских республиках заставили Москву приступить к урегулированию. В 1992 году с немалым трудом удалось договориться о прекращении конфликта между Грузией и Южной Осетией. Однако в тот же год произошли кровавые события в Абхазии, бойня в Приднестровье, началась гражданская война в Таджикистане. Надо сказать, что далеко не все руководители новых независимых государств хотели участия России. Эдуард Шеварднадзе, возглавивший Грузию в 1993-м году благодаря военной поддержке Москвы, рассчитывал на свой авторитет горбачевского министра иностранного дел. Он прямо обратился к США с просьбой послать в Грузию американских миротворцев. Вашингтон ответил лишь обещанием поспособствовать осуждению вопроса в Совбезе. В конце концов именно Россия осуществила миротворческие операции. Воевавшие стороны были разделены российскими войсками, которые оставались в республиках со времен СССР и задним числом были наделены миротворческим статусом. Мандата ООН (а с ним и международной легитимности) они, разумеется, не получили. Миротворческие операции в Южной Осетии и Приднестровье осуществлялись на основе двусторонних соглашений. Именно по этой причине через 18 лет западные государства не торопились разделять возмущение Москвы атакой грузинских войск на казармы миротворцев в Цхинвали. Операции в Таджикистане и Абхазии проходили по мандату СНГ, что придало им относительную легитимность.

Если все это иметь в виду, то перспективы миротворческой операции в Нагорном Карабахе выглядят весьма туманными. Классическую операцию по поддержанию мира можно провести только после того, как воюющие стороны придут к хоть какому-нибудь компромиссу. Они, как минимум, должны договориться, где пройдет линия разделения. Трудно представить, что Армения согласится с закреплением за Азербайджаном некоторой части территории или что Баку решит отвести войска из уже занятых районов. Таким образом, шансы на осуществление операции по мандату ООН чрезвычайно малы. Конечно, Москва может попытаться повторить свой опыт миротворчества 90-х, вооружившись мандатом СНГ, но и для этого нужно согласие конфликтующих сторон.

Столь же маловероятна операция по принуждению к миру. О такой операции можно будет говорить лишь в случае очевидных фактов геноцида. Наиболее вероятными представляются российско-турецкие переговоры (не зря же Путин говорил об Эрдогане в сугубо превосходных тонах) по образцу тех, что были проведены по урегулированию в районе сирийского Идлиба. В результате будет определена временная линия разделения, где начнется совместное патрулирование российских и турецких сил.