Тараканьи бега. Как и зачем Лукашенко провел странное «всебелорусское собрание» - «Политика»

В Минске прошло Всебелорусское народное собрание, где Александр Лукашенко отложил конституционную реформу на конец года. К народу собрание, впрочем, не имеет никакого отношения: на этот раз обошлось даже без делегатов предприятий, не говоря о политических оппонентах. Каков статус этого собрания и в чем его смысл не очень поняли ни внешние наблюдатели, ни большинство белорусов. Аналитик Белорусского института стратегических исследований Вадим Можейко объясняет, почему попытки Лукашенко затянуть транзит с помощью таких показательных мероприятий могут, скорее, привести к новой волне протестов.

Всебелорусское народное собрание (ВНС), несмотря на пафосное название, не имеет никакого законодательного статуса. По сути это просто встреча сторонников Александра Лукашенко, на которую в качестве гостей приглашаются даже не граждане Беларуси: не только аккредитованные дипломаты, но также, например, сербский бизнесмен Драгомир Карич и лидер КПРФ Геннадий Зюганов.

Первое ВНС прошло в 1996 году, когда Лукашенко было важно продемонстрировать опору на народ в конфликте с парламентом (Верховным советом). Хотя ВНС никогда не было демократическим институтом, тем не менее в начале своей политической карьеры Лукашенко действительно опирался на народную поддержку. В чем-то Лукашенко образца 1994 года напоминал Дональда Трампа: политик-популист, пришедший на волне необоснованных народных надежд и конфликтующий с действующими институтами. Только, в отличие от Трампа, Лукашенко боролся с институтами слабыми — и на тот момент победил.

В 1994-м в отличие от Трампа Лукашенко боролся со слабыми институтами – и победил

Такое позиционирование всегда было частью имиджа Лукашенко: опора на прямую народную поддержку, без промежуточных институтов в виде партии власти или парламентских дискуссий. Лукашенко даже любил рассказывать, как он якобы вышел на улицу без охраны и немедленно собравшаяся толпа фанатов на радостях порвала ему костюм (никаких подтверждений эта история, впрочем, не имеет).

Однако ВНС 2021 года демонстрирует, что за 27 лет своей власти Лукашенко оказался на полностью противоположных позициях. Участники ВНС — это сплошь чиновники и местные вертикальщики, включая всех депутатов парламента. Даже такая имитационная форма народного представительства как выдвижение делегатов от трудовых коллективов в 2021 году не была задействована. Порядок выдвижения делегатов на ВНС вообще не был обнародован, а некоторые делегаты узнавали о своем участии от журналистов.

От предвыборной трибуны до съезда победителей

Несмотря на позиционирование в качестве формы народовластия, с отсылками даже к старославянскому вече, фактически ВНС всегда играло сугубо пропагандистскую роль. Делегаты никем не выдвигаются и никого не представляют, никаких обсуждений на ВНС не ведется — да и как их организовать в зале на 2700 человек, которые даже никак не делятся на рабочие группы. Хотя за день до ВНС в интернет слили программу собрания, его участники ничтоже сумняшеся произносили именно те реплики, которые в этой программе были им написаны.

Сперва ВНС проводились перед президентскими выборами и играли роль трибуны, где Лукашенко объявил о достижениях пятилетки и ставил задачи на следующую, в том числе обозначал ориентир средней зарплаты в долларовом эквиваленте. Так было в 2001, 2006 и 2010 годах, когда белорусская экономика в целом росла, но дальше модель сломалась. В 2010 году Лукашенко объявил о достижении средней зарплаты $500 и поставил задачу на $1000, однако из-за череды девальваций к выборам 2015 года средняя зарплата в Беларуси составляла только $418. До сих пор $500 остаются планкой, которой средняя зарплата то достигает, то падает ниже неё — при том что медианная зарплата значительно ниже, и большинство белорусов столько не получает. Из-за этого даже родился мем «попиццот», его продают в виде значка с подписью «волшебная формула белорусской экономики».

Так что последние два раза ВНС перед выборами не проводили — хвастаться было нечем, откладывали на следующий год. В этот раз, помимо закрепления итогов выборов, у ВНС было еще две важные функции.

Во-первых, Лукашенко считает ВНС новым съездом победителей, ведь ему удалось на этом отрезке удержать власть. Важно было продемонстрировать вертикали власти, что якобы все по-прежнему, и в этом смысле ритуал ВНС оказался как нельзя кстати. Чиновников со всей страны собрали на два дня вместе и в конце даже налили по 100 грамм водки (почти что фронтовые).

Лукашенко пытался продемонстрировать вертикали власти, что якобы все по-прежнему

Во-вторых, ВНС было анонсировано в качестве площадке, где будут обнародованы планы по выходу из общественно-политического кризиса: транзит власти через изменение конституции. Хотя переговоры Лукашенко и Путина в Сочи в сентябре 2020 года завершились без итоговых заявлений и подписания документов, все выглядит так, что сочинские договоренности предусматривали кредит в $1,5 млрд именно на условиях запуска конституционной реформы в Беларуси — как наиболее приемлемого для Лукашенко формата транзита власти. Путин тогда прямо упомянул реформу конституции Беларуси уже во время протокольный съемки.

Реформа конституции и реверансы в сторону России

Изменение конституции действительно было анонсировано на ВНС, но без всяких подробностей и в максимально затянутом варианте. Вместо представления конкретного проекта или хотя бы анонса ключевых изменений, Лукашенко лишь заметил, что такой проект нужно подготовить к концу 2021 года, а принять его на референдуме, который будет совмещен с местными выборами (должны пройти не позднее 18 января 2022 года).

За это время Лукашенко надеется максимально подавить протест, чтобы референдум по конституции не превратился в электоральную революцию по сценарию 2020 года. Пока совершенно неясно, как в нынешней Беларуси проводить избирательную кампанию, которая тут же станет для противников Лукашенко легальной формой агитации и публичных мероприятий. Поэтому власть делает все для запугивания общества. Идут показательные суды с жесткими приговорами — например, видеоблогер Владимир Неронский получил три года колонии за то, что якобы оскорбил в своих роликах председателя местного райисполкома. Громят организации правозащитников и журналистов. Арестовывают администраторов локальных Telegram-чатов.

Также Лукашенко приходится как-то продавать эту ситуацию России: ведь обещанных реформ все еще нет, а деньги нужны снова. По данным «Коммерсанта», речь идет о $3 млрд, неиспользованном остатке средств из кредита на белорусскую АЭС (при том что АЭС в Островце уже построена и запущена). То есть Лукашенко хочет получить в два раза больше, чем 5 месяцев назад. Из-за этого ВНС получилось откровенно пророссийским.

Министр иностранных дел Владимир Макей отвечал за прагматику: призывал замкнуть на России 50% белорусской внешней торговли. Фактически это близко к реальности и без призывов Макея: в 2020 году на долю России приходилось 45,4% белорусского экспорта и 50,1% импорта. Однако ранее власти Беларуси ставили целью диверсификацию — по 33% на Россию, Европу и остальные страны. Теперь же Беларусь переводит транзит нефтепродуктов из балтийских портов в российские, хотя это и не имеет экономического смысла.

Было на ВНС много и символических реверансов в сторону Москвы: от появления на сцене за спиной Лукашенко огромного российского флага рядом с белорусским до предложений назвать площадь или проспект в Минске в честь России. Послу Дмитрию Мезенцеву все это слушать было, пожалуй, приятно, хотя к реальным интересам России название проспекта в Минске имеет весьма отдаленное отношение.

Безадресная пропаганда

ВНС не завоевало симпатии белорусского народа, несмотря на его доминирование в телеэфире (ВНС стало главной темой недели, а доля идеологических сюжетов составила 89,5%). Согласно опросу, проведенному Chatham House, только около 15% белорусов согласны с утверждениями, что «ВНС — орган, который хорошо представляет всех белорусов» и «решениям, принятым ВНС, можно доверять». 62% белорусов, напротив, считают, что «ВНС — карманная структура, существующая для продвижения интересов Лукашенко», и «на ВНС не представлены интересы таких людей, как я». 56% вообще не понимают, с какой целью собирается ВНС.

В то же время не пользовался особой популярностью и «Сход» — проект противников Лукашенко, цифровая платформа для выдвижения и выбора народных делегатов. «Сход» мог стать символической альтернативой ВНС, где делегаты выбирались бы честным голосованием. Однако конкретные цели «Схода» и формат будущей работы делегатов так и не были ясно обозначены. Кандидаты были зарегистрированы только на 156 из 328 созданных участков, и только примерно на 30 из них была конкуренция. В итоге в голосовании через чат-бота в Viber или Telegram поучаствовали всего 89 тысяч человек. Для сравнения: в ноябре в онлайн-голосовании по выбору новой тактики протестов приняли участие более 200 тысяч белорусов, а платформа альтернативного подсчета голосов на выборах «Голос» собрала более миллиона верифицированных пользователей.

В дни ВНС Минск был наводнен силовиками, а анонсированные в Telegram-канале Nexta общегородские протесты фактически не состоялись. Хотя локальные протесты и прошли в разных районах.

Европу ВНС тоже не впечатлило. В совместном заявлении главы делегации Европарламента по связям с Беларусью Роберта Бедроня и спецдокладчика по ситуации в Беларуси Петраса Ауштрявичюса собрание было названо «пародией на демократию, лишенной какой-либо легитимности».

Таким образом, ВНС было обращено к узкой группе сторонников Лукашенко и России. Народного понимания и доверия ВНС завоевать не удалось, несмотря на массированную телевизионную пропаганду. И неудивительно: согласно тому же опросу Chatham House, государственным СМИ полностью или частично не доверяют 70% белорусов, это худший результат среди всех общественных институтов.

Вещь в себе

Главная проблема ВНС в том, что оно оказалось бедно содержанием и никак не способствовало общественному диалогу и выходу из политического кризиса. Лукашенко хоть и выступал более 4 часов, однако не сказал ничего принципиально нового и существенного. Интереснее были даже предварительные разговоры о придании ВНС конституционного статуса — что-то вроде казахского Конституционного совета, возможности для старого авторитария уходить не уходя. Однако на практике статус ВНС запланировано закреплять скромнее (что не мешает Лукашенко в будущем попытаться воспользоваться таким ходом).

На ВНС не получилось никакого диалога об общественно-политическом кризисе, даже самого умеренного. Понятно, что туда не приглашали Светлану Тихановскую, но в итоге отказались от приглашений и руководители оппозиционных партий, включая экс-кандидата в президенты Сергея Черечня. Что и неудивительно, ведь их звали в статусе гостей, без права голоса и выступления, а играть роль массовки на чужом празднике жизни никому не интересно. Другой экс-кандидат в президенты, Анна Конопацкая, право на выступление получила, но просто спела Лукашенко панегирик. Тот факт, что прямая телетрансляция ВНС оборвалась именно на выступлении Конопацкой, даже максимально сервильном, хорошо демонстрирует уровень доверия Лукашенко даже к самым контролируемым оппонентам.

Наконец, обществу на ВНС не было предложено ничего, что могло бы способствовать если не разрешению, то хотя бы смягчению политического кризиса. Абстрактные приоритеты на следующую пятилетку — от счастливой семьи до развития науки — не содержат никакой конкретики. Нападки Лукашенко на бизнес в целом и индивидуальных предпринимателей в частности отражают советские стереотипы, но противоречат взглядам белорусов, среди которых системно растет поддержка рыночной экономики.

Ближайшая встреча Лукашенко с Путиным, запланированная на конец февраля, покажет, насколько Кремль удовлетворится размытыми обещаниями конституционной реформы и переименования в честь России какого-нибудь проспекта Минска. Пока похоже на то, что обе стороны тянут время. Но если Путину в этом вопросе спешить действительно некуда, то Лукашенко играет с огнем.

Откладывая транзит, Лукашенко надеется провести его тихо и гладко, на зачищенном поле, где все протесты выжжены каленым железом. Но если дотянуть до экономического кризиса, то ряды протестующим пополнятся обедневшими и разгневанными жителями регионов, как это было в 2017 году во время тунеядских протестов. А поскольку никаких драйверов у белорусской экономики на сегодняшний день не осталось, то с каждым днем промедления Лукашенко этот сценарий будет становиться все более реальным.