Dagens Nyheter (Швеция): в России роль акушерки — подавать инструменты врачу - «Общество»

Об остальном позаботилась акушерка. Во время потуг она инструктировала меня, как опытный руководитель.

Когда голова моей дочки показалась на свет, стало ясно, что вокруг шеи у нее обвилась пуповина. Акушерка ничего не сказала, только быстро пальцем подцепила ее и перекинула через голову ребенка, исключив риск удушения. Я этого всего не видела, но рядом была моя мама, и, по ее рассказам, все прошло без какого-либо драматизма. Профессионализм сделал свое дело, и на вид все было легко.

Ребенок уже был полностью снаружи, когда в третий раз появился врач, чтобы проконтролировать результаты. После этого акушерка проверила, вся ли плацента вышла. Решительным и привычным жестом она навалилась на мой живот, чтобы выдавить всю кровь. Это было ужасно больно, но я не протестовала — было совершенно очевидно, что она знает, что делает. После этого она наложила швы.

В скандинавских странах существует большая профессиональная группу акушерок, которые в состоянии обеспечить нормальные роды совершенно самостоятельно. В большинстве стран мира все устроено иначе. Например, в России первоочередная задача акушерки — помогать врачу.

«Ведь у акушерок образование гораздо короче, чем у нас, нельзя возлагать на них такую ответственность, как роды», — говорит Александра Худовекова. Она акушер-гинеколог и работает в петербургском роддоме.

В российских родовых отделениях поступающих женщин осматривают врачи, а не акушерки. И именно врач следит, как продвигаются схватки, и врач же принимает все решения.

«Конечно, мы не сидим у кровати женщины на протяжении всех схваток, но периодически контролируем, как продвигается дело. Мы определяем все меры, которые необходимо предпринять. На акушерку никогда не возлагается никакой ответственности, это было бы неправильно. Ведь высшее медицинское образование у меня, а не у нее», — говорит Александра Худовекова.

По ее словам, нехватки в акушерках в Санкт-Петербурге, городе с пятью миллионами жителей (а это почти половина населения Швеции), нет.

«У акушерок более высокая зарплата, чем у других медсестер. Это важная работа. Я думаю, для них самих меньше стресса, когда ответственность лежит на враче», — говорит Худовекова.

В ее отделении в каждую смену работают четыре врача и четыре акушерки. И они могут принимать максимум 16 рожениц в сутки.

«Когда начинаются потуги, мы, врачи, уже не должны оставлять пациентку. А когда ребенок уже снаружи, именно мы должны проконтролировать, что плацента не порвалась, а органы женщины не повреждены. Мы накладываем матери швы, если это необходимо. Роль акушерки в этот момент — подавать мне инструменты», — говорит Александра Худовекова.

В России очень уважают ученые звания. В то же время количество кесаревых сечений подскочило после распада Советского Союза. Примерно 30% родов в России происходит посредством кесарева сечения. В Швеции эта доля составляет 17,7%.

Кесарево сечение легче спланировать, чем естественные роды. Может быть, именно поэтому Россия не страдает от нехватки акушерок?

Едва ли, считает Александра Худовекова.

«Это правда, что у нас немного другие нормы в том, что касается кесарева сечения. Я знаю, что вы, например, призываете женщин, которые уже раньше рожали с помощью кесарева сечения, в следующий раз попробовать родить вагинально. Мы этого не делаем. Если мама уже один раз родила с кесаревым, она автоматически отправляется на кесарево и впредь».

Но, подчеркивает Чудовекова, в России на самом деле кесарево сечение — тоже скорее исключение.

«Мы считаем, что и для матери, и для ребенка вагинальные роды лучше. Но если беременная женщина категорически отказывается, мы склонны счесть, что у нее нестабильная психика. И тогда мы, конечно, лучше прооперируем, чтобы не усугублять ее психическое здоровье».

В России принято считать, что беременным женщинам нельзя тревожиться. Это соответствует российскому отношению к беременности в целом.

В скандинавских странах медицина отталкивается от того, что беременность — это не болезнь. Выкидыш не стоит воспринимать как трагедию, к нему относятся лишь как к способу природы сказать, что нужно попробовать еще раз.

В России же, напротив, отталкиваются от того, что медицина должна сделать все, чтобы спасти абсолютно каждую беременность.

«Это касается также очень маленьких сроков. Мы не считаем выкидыши чем-то, что просто порой случается. Если нужно, мы кладем беременных в больницу, чтобы они перестали напрягаться физически. Женщины часто слишком много трудятся ради семьи, чтобы удовлетворить потребности всех ее членов. Иногда физическая нагрузка при этом так велика, что нам приходится прекращать это», — говорит Худовекова.

Когда женщину кладут в больницу, чтобы снизить риск выкидыша, это по-русски называется «положить на сохранение» — от глагола «сохранить». Когда я впервые услышала об этом понятии, я не сразу поняла, о чем идет речь. Идея показалась мне странной: меня-то всегда учили, что беременность — это нормальное состояние для фертильной женщины.

Мои русские подруги были в шоке, когда узнавали, что я, будучи беременной, езжу на велосипеде. Финские же врачи сказали, что я могу делать все, что захочу. Русские врачи запрещают все, что несет в себе малейший риск упасть.

Я и кофе пила во время беременности. Моим русским подругам нельзя было пить даже чай. Им предписали не только избегать сырой рыбы и сыра с плесенью, но и цитрусовых, а также острой пищи.

При этом в России распространено до странного идеализирующее представление о том, как роды происходят в Скандинавии. Когда я просматривала в интернете роддомы Санкт-Петербурга, в одном из них мне предложили «хюгге-роды» (по слову, которое в датском и норвежском обозначает уют). Частная клиника под названием «Скандинавия» решила заманить меня предложением «настоящего хюгге» во время родов: уют, комфорт, живые свечи, приятные ароматы.

Я вспомнила родовое отделение в Центральной больнице университета Турку. И представила, что моя умелая акушерка сказала бы, предложи я зажечь свечи и ароматические палочки. Вспомнила хирурга, который посмотрел на слегка деформированную ступню моей дочки — когда она лежала у меня в животе, передняя часть ее подошвы была прижата к большой бедренной кости — и радостно назвал все это «дефектом упаковки».

Кроме того, меня даже и близко к больнице не пускали до тех пор, пока схватки не стали однозначно регулярными. Когда я позвонила туда первый раз, ответ был буквально такой: Нечего сюда ехать! Больнице ни к чему мамочки, которые лежат в кроватях без всякой необходимости.

Ни в Финляндии, ни в Швеции нет частных роддомов, где можно за дополнительную плату сделать кесарево сечение. Зато в российской «Скандинавии» — пожалуйста. Они зарабатывают большие деньги, продавая «хюгге-роды», но при этом методы у них не имеют никакого отношения к настоящей скандинавской родильной медицине.

В скандинавских странах младенческая смертность — самая низкая в мире, и дело тут вовсе не в хюгге, а в профессионализме. В акушерках, которые хорошо знают свое дело и справляются с большинством нормальных родов без руководства врача.

Поэтому, может быть, и нет ничего странного, что они сейчас считают себя вправе просить зарплату по заслугам.